"I beg your pardon?"

"We were saying that it was only a matter of time before we get our man. Do you agree?"

"Oh, that - yes. Without a doubt."

His tone was so abstracted that the others looked at him curiously.

"Is there anything worrying you, M. Poirot?"

"There is something that worries me very much. It is the why? The motive?"

— Виноват?

— Речь о том, что арест убийцы — теперь дело времени. Вы согласны?

— А, да-да… Согласен. Разумеется.

В ответе Пуаро звучало такое безразличие, что все мы удивленно воззрились на него.

— Вас что-то смущает, мосье Пуаро?

— Кое-что меня тревожит. Ответ на вопрос — “почему”. Мотив преступления.

"But, my dear fellow, the man's crazy," said the Assistant Commissioner impatiently.

"I understand what M. Poirot means," said Crome, coming graciously to the rescue. "He's quite right. There's got to be some definite obsession. I think we'll find the root of the matter in an intensified inferiority complex. There may be persecution mania, too, and if so he may possibly associate M. Poirot with it. He may have the delusion that M. Poirot is a detective employed on purpose to hunt him down."

"H'm," said the A.C. "That's the jargon that's talked nowadays. In my day if a man was mad he was mad and we didn't look about for scientific terms to soften it down. I suppose a thoroughly up-to-date doctor would suggest putting a man like A.B.C. in a nursing home, telling him what a fine fellow he was for forty-five days on end and then letting him out as a responsible member of society."

— Но, милейший, убийца ведь сумасшедший, — нетерпеливо произнес заместитель комиссара.

— Я понимаю, что имеет в виду мосье Пуаро, — любезно пришел на помощь Кроум. — И я с ним согласен. У преступника должна быть какая-то определенная мания. Лично я думаю, что в основе всего лежит патологический комплекс неполноценности. Не исключена и мания преследования. Если так, для убийцы она связана с мосье Пуаро. Возможно, преступник верит, что мосье Пуаро наняли, чтобы преследовать его по пятам.

— Хм, — покачал головой заместитель комиссара. — Уж этот ваш новомодный жаргон. В мои времена было иначе: если уж человек псих, то он псих. Мы не подыскивали научных терминов, чтобы выразиться поделикатнее… Небось современный психиатр поместил бы субъекта вроде Эй-би-си в клинику, там бы ему месяц-другой объясняли, какой он славный парень, а потом выписали бы как полноценного члена общества.

Poirot smiled but did not answer.

The conference broke up.

"Well," said the Assistant Commissioner. "As you say, Crome, pulling him in is only a matter of time."

"We'd have had him before now," said the inspector, "if he wasn't so ordinary-looking. We've worried enough perfectly inoffensive citizens as it is."

"I wonder where he is at this minute," said the Assistant Commissioner.

Пуаро улыбнулся, но промолчал.

Совещание закончилось.

— Ну-с, — сказал заместитель комиссара, — теперь, Кроум, как вы сказали, поймать его — только вопрос времени.

— Мы бы его давно взяли, — кивнул инспектор, — если бы не его заурядный вид. И без того мы уже столько народу потревожили.

— Интересно, где он сейчас, — промолвил заместитель комиссара.

Chapter 30

(Not from Captain Hastings' Personal Narrative)

Mr. Cust stood by a greengrocer's shop.

He stared across the road.

Yes, that was it.

Mrs. Ascher. Newsagent and Tobacconist... In the empty window was a sign.

To Let.

Глава 30

(Не от лица капитана Гастингса)

Мистер Сист остановился перед зеленной лавкой.

Он посмотрел через Дорогу.

Да, то самое место.

“Миссис Эшер. Газеты и табачные изделия”…

В пустом окне висело объявление.

“Сдается”.

Empty...

Lifeless...

"Excuse me, sir."

The greengrocer's wife, trying to get at some lemons.

He apologized, moved to one side.

Slowly he shuffled away - back towards the main street of the town...

It was difficult - very difficult - now that he hadn't any money left...

Not having had anything to eat all day made one feel very queer and light-headed...

Никого…

Никаких признаков жизни…

— Извините, сэр.

Это жена зеленщика пытается снять с витрины лимоны.

Мистер Сист извинился, отошел в сторону.

Медленно двинулся он в обратный путь — к главной улице городка.

Тяжело.., очень тяжело.., он остался без гроша в кармане…

Когда не ешь целый день, в голове делается легко и пусто…

He looked at a poster outside a newsagent's shop.

The A.B.C. Case. Murderer Still at Large. Interview with M. Hercule Poirot.

Mr. Cust said to himself:

"Hercule Poirot. I wonder if he knows "

He walked on again.

It wouldn't do to stand staring at that poster...

Он глянул на газетные заголовки в витрине киоска.

“Дело Эй-би-си. Убийца до сих пор на свободе. Интервью с мосье Эркюлем Пуаро”.

“Эркюль Пуаро. Знает ли он?..” — подумал мистер Сист.

Он двинулся дальше.

Не годится надолго задерживаться у газетного киоска…

He thought:

"I can't go on much longer..."

Foot in front of foot... what an odd thing walking was...

Foot in front of foot - ridiculous.

Highly ridiculous...

But man was a ridiculous animal anyway...

And he, Alexander Bonaparte Cust, was particularly ridiculous...

He always had been...

Он подумал: “Надолго меня не хватит…”

Шаг.., еще шаг.., что за странное занятие — ходьба…

Шаг.., еще шаг.., какая нелепость…

Абсурд.

Но человек вообще нелепое существо.

А он, Элекзандер Бонапарт Сист, нелепее прочих.

И всегда он был таким.

People had always laughed at him...

He couldn't blame them...

Where was he going? He didn't know. He'd come to the end. He no longer looked anywhere but at his feet.

Foot in front of foot.

He looked up. Lights in front of him. And letters...

Police Station.

"That's funny," said Mr. Cust. He gave a little giggle.

Then he stepped inside. Suddenly, as he did so, he swayed and fell forward.

Люди всегда над ним потешались…

Их можно понять…

Куда он идет? Неизвестно. Он в тупике. Не поднимая глаз, он брел вперед.

Шаг за шагом.

Он поднял глаза. Освещенные окна. И надпись… Полицейский участок.

“Забавно”, — подумал мистер Сист и усмехнулся. Он переступил порог. И внезапно, качнувшись, упал.

Chapter 31

HERCULE POIROT ASKS QUESTIONS

It was a clear November day. Dr. Thompson and Chief Inspector Japp had come round to acquaint Poirot with the result of the police court proceedings in the case of Rex v. Alexander Bonaparte Cust.

Poirot himself had had a slight bronchial chill which had prevented his attending. Fortunately he had not insisted on having my company.

Глава 31

Эркюль Пуаро задает вопросы

Стоял ясный ноябрьский день. Доктор Томпсон и старший инспектор Джепп заглянули к Пуаро, чтобы ознакомить его с результатами полицейского расследования по делу “Король против Элекзандера Бонапарта Систа”.

У Пуаро была простуда, и сам он не присутствовал на заседании. К счастью, он не стал меня удерживать около себя.

"Committed for trial," said Japp. "So that's that."

"Isn't it unusual," I asked, "for a defence to be offered at this stage? I thought prisoners always reserved their defence."

"It's the usual course," said Japp. "I suppose young Lucas thought he might rush it through. He's a trier, I will say. Insanity's the only defence possible."

Poirot shrugged his shoulders.

"With insanity there can be no acquittal. Imprisonment during Her Majesty's pleasure is hardly preferable to death."

— Дело передано в суд, — сказал Джепп. — Все в порядке.

— Разве не странно, — спросил я, — что уже на этом этапе вступила в дело защита? Мне казалось, что арестованные всегда придерживают защиту до суда.

— Нет, такое тоже бывает, — ответил Джепп. — Думаю, что Лукас, а адвокат он молодой, решил, что попытка не пытка. Думал, что прорвется. Ведь единственное, на что может опираться защита в этом деле, — психическая ненормальность обвиняемого.

Пуаро пожал плечами:

— Психическая ненормальность не может дать оправдательного приговора. Вряд ли бессрочное заключение лучше смертной казни.

"I suppose Lucas thought there was a chance," said Japp. "With a first-class alibi for the Bexhill murder, the whole case might be weakened. I don't think he realized how strong our case is. Anyway Lucas goes in for originality. He's a young man, and he wanted to hit the public eye."

Poirot turned to Thompson.

"What's your opinion, doctor?"

"Of Cust? Upon my soul, I don't know what to say. He's playing the sane man remarkably well. He's an epileptic, of course."

"What an amazing denouement that was," I said.

"His falling into the Andover police station in a fit? Yes - it was a fitting dramatic curtain to the drama. A.B.C. had always timed his effects well."

— Думаю, Лукас на что-то надеялся, — сказал Джепп. — При первоклассном алиби в Бексхилле все дело оказывается под вопросом. Видимо, адвокат не сознавал, как сильно обвинение. Так или иначе, а Лукас любит оригинальничать. Молод, вот и хочет понравиться публике.

Пуаро повернулся к Томпсону:

— А вы какого мнения, доктор?

— О ком? О Систе? Право, не знаю, что сказать. Он удивительно ловко строит из себя здорового человека. И это при том, что у него эпилепсия.

— Одна его явка с повинной чего стоит! — заметил я.

— А то, как он свалился в припадке, явившись в полицию? Да.., подобающий финал для такой драмы. Эй-би-си умеет выбрать подходящий момент.

"Is it possible to commit a crime and be unaware of it?" I asked. "His denials seem to have a ring of truth in them."

Dr. Thompson smiled a little.

"You mustn't be taken in by that theatrical 'I swear by God' pose. It's my opinion that Cust knows perfectly well he committed the murders."

"When they're as fervent as that they usually do," said Japp.

"As to your question," went on Thompson, "it's perfectly possible for an epileptic subject in a state of somnambulism to commit an action and be entirely unaware of having done so. But it is the general opinion that such an action must 'not be contrary to the will of the person in the waking state.'"

He went on discussing the matter, speaking of grand mal and petit mal and, to tell the truth, confusing me hopelessly as is often the case when a learned person holds forth on his own subject.

"However, I'm against the theory that Cust committed these crimes without knowing he'd done them. You might put that theory forward if it weren't for the letters. The letters knock the theory on the head. They show premeditation and a careful planning of the crime."

"And of the letters we have still no explanation," said Poirot.

— Можно ли совершить преступление и не знать об этом? — спросил я. — То, как Сист отрицает свою вину, звучит правдиво.

— Не верьте всем этим театральным клятвам и заклинаниям. По-моему, Сист прекрасно знает, что совершил убийства.

— Преступники сплошь и рядом настаивают на своей невиновности, — сказал Джепп.

— Что до вашего вопроса, — продолжал Томпсон, — то вполне возможно, что эпилептик в состоянии сомнамбулизма совершит какой-то поступок, ни на минуту об этом не подозревая. Но, согласно общему мнению, такое действие “не вступает в противоречие с намерениями больного, когда он находится в бодрствующем состоянии”.

Доктор пустился в рассуждения об эпилепсии, а я, признаться, окончательно запутался, что нередко случается, если ведешь беседу со знатоком своего дела.

— Однако я не согласен с тем, что Сист совершал свои преступления, не зная об этом. Эта теория была бы приемлемой, если бы не письма. Его письма полностью опровергают эту идею. Они указывают на преступный умысел и тщательную подготовку.

— А письма пока так и остались без объяснения, — промолвил Пуаро.

"That interests you?"

"Naturally - since they were written to me. And on the subject of the letters Cust is persistently dumb. Until I get at the reason for those letters being written to me, I shall not feel that the case is solved."

"Yes - I can understand that from your point of view. There doesn't seem to be any reason to believe that the man ever came up against you in any way?"

"None whatever."

"I might make a suggestion. Your name!"

"My name?"

— Они вас интересуют?

— Естественно — ведь получал их я. Но по поводу писем Сист упорно молчит. Пока я не пойму, почему он писал эти письма, я буду считать дело незаконченным.

— Да, это понятно, если встать на вашу точку зрения. Нет никаких оснований думать, что этот человек когда-нибудь с вами сталкивался?

— Решительно никаких.

— У меня есть гипотеза. Дело в вашем имени!

— В моем имени?

"Yes. Cust is saddled - apparently by the whim of his mother (Oedipus complex there, I shouldn't wonder!) - with two extremely bastic Christian names: Alexander and Bonaparte. You see the implications? Alexander - the popularly supposed undefeatable who sighed for more worlds to conquer. Bonaparte - the great Emperor of the French. He wants an adversary - an adversary, one might say, of his class. Well - there you are - Hercules the strong."

"Your words are very suggestive, doctor. They foster ideas -"

"Oh, it's only a suggestion. Well, I must be off."

Dr. Thompson went out. Japp remained.

"Does this alibi worry you?" Poirot asked.

— Да. Сист — очевидно, по прихоти своей матери, и тут я вижу истоки эдипова комплекса, — так вот, Сист носит в высшей степени пышные имена: Элекзандер и Бонапарт. Вы понимаете, о чем это говорит? Элекзандер, то есть Александр, — величайший полководец. Бонапарт — великий император французов, мечтавший завоевать весь мир. Систу нужен противник — противник, можно сказать, его весовой категории. И вот он, пожалуйста — Эркюль, то есть силач Геркулес.

— В ваших словах что-то есть, доктор. Они будят мысль…

— Ну, это всего лишь гипотеза. Ладно, мне пора.

Доктор Томпсон ушел. Джепп остался.

— Вас смущает его алиби? — спросил Пуаро.

"It does a little," admitted the inspector. "Mind you, I don't believe in it, because I know it isn't true. But it is going to be the deuce to break it. This man Strange is a tough character."

"Describe him to me."

"He's a man of forty. A tough, confident, self-opinionated mining engineer. It's my opinion that it was he who insisted on his evidence being taken now. He wants to get off to Chile. He hoped the thing might be settled out of hand."

"He's one of the most positive people I've ever seen," I said.

"The type of man who would not like to admit he was mistaken," said Poirot thoughtfully.

— В общем, да, — признался инспектор. — Не подумайте, что я в него верю — я-то знаю, что алиби ложное. Но доказать это чертовски трудно. Этот свидетель, Стрейндж, — крепкий орешек.

— Расскажите мне о нем.

— Ему лет сорок. Горный инженер, человек твердый, убежденный в своей правоте. Кажется, он сам настоял, чтобы его допросили. Он собирается уехать в Чили и хотел бы до отъезда уладить это дело.

— Редко случается видеть людей, которые бы так четко давали показания, — вставил я.

— Люди этого типа не любят признавать свои ошибки, — задумчиво проговорил Пуаро.

"He sticks to his story and he's not one to be heckled. He swears by all that's blue that he picked up Cust in the Whitecross Hotel at Eastbourne on the evening of July 24th. He was poorly and wanted some one to talk to. As far as I can see, Cust made an ideal listener. He didn't interrupt! After dinner he and Cust played dominoes. It appears Strange was a whale on dominoes and to his surprise Cust was pretty hot stuff too. Queer game, dominoes. People go mad about it. They'll play for hours. That's what Strange and Cust did apparently. Cust wanted to go to bed but Strange wouldn't hear of it - swore they'd keep it up until midnight at least. And that's what they did do. They separated at ten minutes past midnight. And if Cust was in the Whitecross Hotel at Eastbourne at ten minutes past midnight on the morning of the 25th be couldn't very well be strangling Betty Barnard on the beach at Bexhill between midnight and one o'clock."

"The problem certainly seems insuperable," said Poirot thoughtfully. "Decidedly, it gives one to think."

— Он держится за свою версию, и с места его не сдвинешь. Клянется, что познакомился с Систем в гостинице “Уайткросс” в Истборне вечером двадцать четвертого июля. Стрейнджу было скучно, и он хотел с кем-нибудь поболтать. Насколько я понимаю, Сист — идеальный слушатель. Слушал Стрейнджа не перебивая! После ужина они сели играть в домино. Похоже, Стрейндж — мастер этого дела. Но, к его удивлению, выяснилось, что и у Систа голова варит. Странная игра это домино. Люди из-за него чуть с ума не сходят. Могут играть часами. Вот и Стрейнджа с Систем было не оторвать от стола. Сист уже собрался спать, но Стрейндж и слышать об этом не желал. Сказал, что не отпустит его до полуночи. Так оно и вышло. Они разошлись в десять минут первого. Но если в десять минут первого двадцать пятого июля Сист находился в гостинице в Истборне, то он никак не мог задушить Бетти Барнард на пляже в Бексхилле между полуночью и часом ночи.

— Действительно, возникают непреодолимые трудности, — задумчиво произнес Пуаро. — Это следует хорошенько обдумать.

"It's given Crome something to think about," said Japp.

"This man Strange is very positive?

"Yes. He's an obstinate devil. And it's difficult to see just where the flaw is. Supposing Strange is making a mistake and the man wasn't Cust - why on earth should he say his name is Cust? And the writing in the hotel register is his all right. You can't say he's an accomplice - homicidal lunatics don't have accomplices! Did the girl die later? The doctor was quite firm in his evidence, and anyway it would take some time for Cust to get out of the hotel at Eastbourne without being seen and get over to Bexhill - fourteen miles away -"

"It is a problem - yes," said Poirot.

— Вот Кроум и обдумывает, — сказал Джепп.

— Этот Стрейндж настаивает на своем?

— Да, он чертовски упрям. А где тут ошибка — никак не ухватишь. Если Стрейндж ошибается и это был не Сист, то чего же ради его партнер по домино назвался Систем? А запись в гостиничной книге в полном ажуре. Сообщником Стрейндж тоже быть не может — у маньяков сообщников не бывает! Может быть, девушку убили позже? Но врач высказался очень определенно, да и Систу потребовалось бы некоторое время, чтобы добраться от гостиницы в Истборне, да еще незамеченным, в Бексхилл — там ведь миль четырнадцать…

— Да, трудная задача, — сказал Пуаро.

"Of course, strictly speaking, it oughtn't to matter. We've got Cust on the Doncaster murder - the blood-stained coat, the knife - not a loophole there. You couldn't bounce any jury into acquitting him. But it spoils a pretty case. He did the Doncaster murder. He did the Churston murder. He did the Andover murder. Then, by hell, he must have done the Bexhill murder. But I don't see how!"

He shook his head and got up.

"Now's your chance, M. Poirot," he said. "Crome's in a fog. Exert those cellular arrangements of yours I used to hear so much about. Show us the way he did it."

Japp departed.

— Конечно, строго говоря, это роли не играет. На донкастерском убийстве Сист попался: кровавые пятна на пальто, нож — тут все сходится. Никаких присяжных не уговоришь его оправдать. Но история с Бексхиллом все портит. Убийство в Донкастере — его рук дело. Убийство в Сирстоне — тоже. Убийство в Эндовере — опять он. Так, черт возьми, значит, и Бексхилл — его работа. Но здесь ничего не выходит!

Джепп покачал головой и встал.

— Теперь дело за вами, мосье Пуаро, — сказал он. — Кроум сбился с пути. Заставьте-ка свои серые клеточки, о которых я столько слышал, поработать как следует. Объясните нам, как Сист все это проделал.

С этими словами Джепп удалился.

"What about it, Poirot?" I said. "Are the little grey cells equal to the task?"

Poirot answered my question by another.

"Tell me, Hastings, do you consider the case ended?"

"Well - yes, practically speaking. We've got the man. And we've got most of the evidence. It's only the trimmings that are needed."

Poirot shook his head.

— Так как же, Пуаро? — спросил я, — Справятся ваши серые клеточки с этой задачкой?

Пуаро ответил мне вопросом на вопрос:

— Скажите, Гастингс, дело, по-вашему, закончено?

— Ну, практически, конечно, да. Преступник схвачен. Улики в основном налицо. Не хватает только гарнира.

Пуаро покачал головой:

"The case is ended! The case! The case is the man, Hastings. Until we know all about the man, the mystery is as deep as ever. It is not victory because we have put him in the dock!"

"We know a fair amount about him."

"We know nothing at all! We know where he was born. We know he fought in the war and received a slight wound in the head and that he was discharged from the Army owing to epilepsy. We know that he lodged with Mrs. Marbury for nearly two years. We know that he was quiet and retiring - the sort of man that nobody notices. We know that he invented and carded out an intensely clever scheme of systematized murder. We know that he made certain incredibly stupid blunders. We know that he killed without pity and quite ruthlessly. We know, too, that he was kindly enough not to let blame rest on any other person for the crimes he committed. If he wanted to kill unmolested - how easy to let other persons suffer for his crimes. Do you not see, Hastings, the man is a mass of contradictions? Stupid and cunning, ruthless and magnanimous - and that there must be some dominating factor that reconciles his two natures."

— Дело закончено? Дело? Но дело — это человек, Гастингс. И пока мы не узнали о человеке всего, тайна остается тайной. Посадить его за решетку — это еще не победа.

— Мы знаем о нем очень много.

— Да мы ничего о нем не знаем! Мы знаем, где он родился. Знаем, что он был на войне, был ранен в голову и уволен из армии в связи с эпилепсией. Знаем, что почти два года он жил у миссис Марбери. Знаем, что жил он спокойно, не привлекая к себе внимания, — таких людей никто не замечает. Знаем, что он придумал и осуществил необыкновенно изобретательный план систематических убийств. Знаем, что он совершил несколько невероятно глупых ошибок. Знаем, что убивал он без жалости и сострадания. Знаем еще, что он позаботился, чтобы в его преступлениях не обвинили никого другого. Если бы он хотел продолжать безнаказанно убивать, ему ничего бы не стоило отправить за решетку кого-то другого. Неужели вы не знаете, Гастингс, что этот человек — клубок противоречий? Тупой и хитрый, безжалостный и великодушный. Должна существовать какая-то причина, примиряющая эти противоречия.

"Of course, if you treat him like a psychological study," I began.

"What else has this case been since the beginning? All along I have been groping my way - trying to get to know the murderer. And now I realize, Hastings, that I do not know him at all! I am at sea."

"The lust for power -" I began.

"Yes - that might explain a good deal... But it does not satisfy me. There are things I want to know. Why did he commit these murders? Why did he choose those particular people -?"

"Alphabetically -" I began.

"Was Betty Barnard the only person in Bexhill whose name began with a B? Betty Barnard - I had an idea there. It ought to be true - it must be true. But if so -"

— Конечно, должна, если вы подходите к делу как к психологическому этюду, — начал я.

— А чем иным было это дело с самого начала? Я делал шаг за шагом, стремясь понять убийцу. И должен признать, Гастингс, что я так его и не понял! Я в тупике.

— Но жажда власти… — начал я.

— Да, это могло бы служить объяснением… Но мне этого недостаточно. Я хочу кое-что понять. Почему он совершил эти убийства? Почему он избрал жертвами именно этих людей?

— По алфавиту… — начал я.

— Да разве Бетти Барнард — единственный человек в Бексхилле на эту букву? Бетти Барнард… Была у меня одна идея… Может быть, я и прав. Наверное, прав. Но если так…

He was silent for some time. I did not like to interrupt him.

As a matter of fact, I believe I fell asleep.

I woke to find Poirot's hand on my shoulder.

"Mon cher Hastings," he said affectionately. "My good genius."

I was quite confused by this sudden mark of esteem.

"It is true," Poirot insisted. "Always - always - you help me - you bring me luck. You inspire me."

"How have I inspired you this time?" I asked.

"While I was asking myself certain questions I remembered a remark of yours - a remark absolutely shimmering in its clear vision. Did I not say to you once that you had a genius for stating the obvious? It is the obvious that I have neglected."

"What is this brilliant remark of mine?" I asked

"It makes everything as clear as crystal. I see the answers to questions. The reason for Mrs. Ascher (that, it is true, I glimpsed long ago), the reason for Sir Carmichael Clarke, the reason for the Doncaster murder, and finally and supremely important, the reason for Hercule Poirot."

"Could you kindly explain?" I asked.

Пуаро замолчал, а мне не хотелось перебивать его.

— Честно говоря, я задремал.

Проснулся я от того, что Пуаро потряс меня за плечо.

— Mon cher

Гастингс! — ласково сказал он. — Вы мой добрый гений.

Эта неожиданная сердечность повергла меня в смущение.

— Но это действительно так! — продолжал настаивать Пуаро. — Вы всегда, всегда помогаете мне, вы приносите мне счастье. Вы вдохновляете меня.

— Как же я вдохновил вас на этот раз? — спросил я.

— Обдумывая некоторые проблемы, я припомнил одно ваше замечание — замечание, потрясшее меня проницательностью. Разве не говорил я вам, что у вас дар высказывать самоочевидные истины? Очевидностью-то я и пренебрегал.

— Что же это за мудрое замечание? — осведомился я.

— Благодаря ему все приобретает хрустальную прозрачность. Я нашел ответ на все мои вопросы. Я понял, почему была избрана миссис Эшер (об этом, впрочем, я уже давно догадывался), почему — сэр Сирил Сислей, почему произошло убийство в Донкастере и, что важнее всего, почему писались

письма Эркюлю Пуаро.

— Может быть, вы объясните почему? — спросил я.

"Not at the moment. I require first a little more information. That I can get from our Special Legion. And then - then, when I have got the answer to a certain question, I will go and see A.B.C. We will be face to face at last - A.B.C, and Hercule Poirot - the adversaries."

"And then?" I asked.

"And then," said Poirot, "we will talk! Je vous assure, Hastings - there is nothing so dangerous for any one who has something to hide as conversation! Speech, so a wise old Frenchman said to me once, is an invention of man's to prevent him from thinking. It is also an infallible means of discovering that which he wishes to hide. A human being, Hastings, cannot resist the opportunity to reveal himself and express his personality which conversation gives him. Every time he will give himself away."

"What do you expect Cust to tell you?"

Hercule Poirot smiled.

"Not at the moment. I require first a little more information. That I can get from our Special Legion. And then - then, when I have got the answer to a certain question, I will go and see A.B.C. We will be face to face at last - A.B.C, and Hercule Poirot - the adversaries."

"And then?" I asked.

"And then," said Poirot, "we will talk! Je vous assure, Hastings - there is nothing so dangerous for any one who has something to hide as conversation! Speech, so a wise old Frenchman said to me once, is an invention of man's to prevent him from thinking. It is also an infallible means of discovering that which he wishes to hide. A human being, Hastings, cannot resist the opportunity to reveal himself and express his personality which conversation gives him. Every time he will give himself away."

"What do you expect Cust to tell you?"

Hercule Poirot smiled.

"A lie," he said. "And by it, I shall know the truth!"

Chapter 32

AND CATCH A FOX

During the next few days Poirot was very busy. He made mysterious absences, talked very little, frowned to himself, and consistently refused to satisfy my natural curiosity as to the brilliance I had, according to him, displayed in the past.

I was not invited to accompany him on his mysterious comings and goings - a fact which I somewhat resented.

— Я жду лжи, — ответил он. — И по ней я узнаю правду!

Глава 32

Поймаем лисицу!

Несколько дней подряд Пуаро был очень занят. Он то и дело исчезал в неизвестном направлении, мало говорил, часто хмурился и наотрез отказывался удовлетворить мое естественное любопытство насчет того, как же я, по его собственным словам, умудрился блеснуть.

Мне было особенно неприятно, что, пропадая неизвестно куда, он не брал меня с собой.

 

Towards the end of the week, however, he announced his intention of paying a visit to Bexhill and neighbourhood and suggested that I should come with him. Needless to say, I accepted with alacrity.

The invitation, I discovered, was not extended to me alone. The members of our Special Legion were also invited.

They were as intrigued by Poirot as I was. Nevertheless, by the end of the day, I had at any rate an idea as to the direction in which Poirot's thoughts were tending.

К концу недели, однако, он объявил, что намерен посетить Бексхилл и его окрестности и пригласил меня сопровождать его. Надо ли говорить, что я поспешно согласился!

Как выяснилось, приглашение распространялось не только на меня. Были приглашены и члены нашей бригады.

Пуаро заинтриговал их не меньше, чем меня. Тем не менее под вечер мне, по крайней мере, стало ясно, в каком направлении развивается мысль Пуаро.

He first visited Mr. and Mrs. Barnard and got an exact account from her as to the hour at which Mr. Cust had called on her and exactly what he had said. He then went to the hotel at which Cust had put up and extracted a minute description of that gentleman's departure. As far as I could judge, no new facts were elicited by his questions but he himself seemed quite satisfied.

Next he went to the beach - to the place where Betty Barnard's body had been discovered. Here he walked round in circles for some minutes studying the shingle attentively. I could see little point in this, since the tide covered the spot twice a day.

Сперва он посетил Барнардов и выяснил у миссис Барнард, когда именно заходил к ней мистер Сист и что он ей говорил. Затем Пуаро отправился в гостиницу, где останавливался Сист, и в подробностях разузнал, как и когда оттуда выехал обвиняемый. Насколько я могу судить, никаких новых фактов Пуаро не обнаружил, однако он был вполне удовлетворен.

Затем мой друг направился на побережье — туда, где было найдено тело Бетти Барнард. Здесь он некоторое время петлял, внимательно изучая гальку. Мне это петляние показалось напрасным, поскольку место преступления дважды в сутки заливает приливной волной.

However I have learnt by this time that Poirot's actions are dictated by an idea - however meaningless they may seem.

He then walked from the beach to the nearest point at which a car could have been parked. From there again he went to the place where the Eastbourne buses waited before leaving Bexhill.

Finally he took us all to the Ginger Cat cafй where we had a somewhat stale tea served by the plump waitress, Milly Higley.

Her he complimented in a flowing Gallic style on the shape of her ankles.

"The legs of the English - always they are too thin! But you, mademoiselle, have the perfect leg. It has shape - it has an ankle!"

Тем не менее к этому времени я уже убедился, что поступки Пуаро, какими бы бессмысленными они ни казались, обычно основываются на какой-то идее.

От пляжа Пуаро дошел до ближайшей точки, где можно было припарковать машину. Оттуда он отправился на стоянку автобусов, едущих из Бексхилла в Истборн.

Наконец он повел нас всех в “Рыжего кота”, где мы выпили безвкусного чая, поданного нам пухленькой официанткой Милли Хигли.

Официантке Пуаро отпустил комплимент относительно формы ее лодыжек в красноречивом галльском стиле.

— Ножки у англичанок всегда тонковаты! Но ваши ноги, мадемуазель, — само совершенство! Какая форма! Какие лодыжки!

Milly Higley giggled a good deal and told him not to go on so. She knew what French gentlemen were like.

Poirot did not trouble to contradict her mistake as to his nationality. He merely ogled her in such a way that I was startled and almost shocked.

"Voilб" said Poirot, "I have finished in Bexhill. Presently I go to Eastbourne. One little inquiry there - that is all. Unnecessary for all to accompany me. In the meantime come back to the hotel and let us have a cocktail. That Carlton tea, it was abominable!"

As we were sipping our cocktails Franklin Clarke said curiously:

Милая Хигли прыснула и попросила Пуаро остановиться. Ей-то известно, что за ухажеры французские джентльмены.

Пуаро не потрудился исправить ее ошибку насчет его национальности. Вместо этого он состроил ей глазки, да так, что я смутился и даже испугался.

— Voila!

— сказал Пуаро. — С Бексхиллом я разобрался. Теперь я еду в Истборн. Маленькое дельце там — и все. Вам всем нет нужды меня сопровождать. А пока давайте вернемся в гостиницу и выпьем по коктейлю. Здешний чай просто ужасен!

Когда мы принялись за коктейли, Франклин Сислей с любопытством произнес:

"I suppose we can guess what you are after? You're out to break that alibi. But I can't see what you're so pleased about. You haven't got a new fact of any kind."

"No - that is true."

"Well, then?"

"Patience. Everything arranges itself, given time."

"You seem quite pleased with yourself anyway."

"Nothing so far has contradicted my little idea - that is why."

His face grew serious.

— Думаю, мы верно угадали, чем вы заняты. Вы хотите опровергнуть алиби. Не пойму только, чем вы так довольны. Ведь вы не обнаружили никаких новых фактов.

— Да, вы правы.

— В чем же причина?

— Терпение! Со временем все устроится само собой.

— Однако вы как будто бы довольны…

— Все дело в том, что пока ничто не противоречит моей идее.

Пуаро посерьезнел.

"My friend Hastings told me once that he had, as a young played a game called The Truth. It was a game where every one in turn was asked three questions - two of which must be answered truthfully. The third one could be barred. The questions, naturally, were of the most indiscreet kind. But to begin with every one had to swear that they would indeed speak the truth, the whole truth, and nothing but the truth."

He paused.

"Well?" said Megan.

"Eh bien - me, I want to play that game. Only it is not necessary to have three questions. One will be enough. One question to each of you."

"Of course," said Clarke impatiently. "We'll answer anything."

"Ah, but I want it to be more serious than that. Do you all swear to speak the truth?"

— Однажды мой друг Гастингс рассказал мне, что в молодости играл в игру под названием “Только правду”. В этой игре каждому по очереди задают три вопроса: на два из них человек обязан ответить правду. На третий вопрос можно не отвечать. Естественно, вопросы были самого нескромного свойства. Но в начале игры все должны были дать клятву, что будут говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

Пуаро помолчал.

— И что же? — спросила Меган.

— Eh bien, я хочу сыграть в эту игру. Но в трех вопросах нет необходимости. Одного будет достаточно. По одному вопросу каждому из вас.

— Прекрасно, — нетерпеливо заговорил Сислей. — Мы ответим на любые вопросы.

— Да, но я хочу, чтобы игра была серьезной. Вы все клянетесь говорить правду?

He was so solemn about it that the others, puzzled, became solemn themselves. They all swore as he demanded.

"Bon, "said Poirot briskly. "Let us begin -"

"I'm ready," said Thora Grey.

"Ah, but ladies first - this time it would not be the politeness. We will start elsewhere."

He turned to Franklin Clarke.

"What, mon cher M. Clarke, did you think of the hats the ladies wore at Ascot this year?"

Franklin Clarke stared at him.

У Пуаро был столь торжественный вид, что остальные удивились и посерьезнели. Все поклялись, как того требовал Пуаро.

— Воn!

— воскликнул Пуаро. — Тогда начнем.

— Я готова, — сказала Тора Грей.

— Да, но в этой игре пропускать дам вперед еще не значит быть вежливым. Начнем с кого-нибудь еще. Он повернулся к Франклину Сислею.

— Mon cher

мистер Сислей, какого вы мнения о шляпках, которые дамы носили в этом году в Аскоте?

Франклин Сислей уставился на него.

"Is this a joke?"

"Certainly not."

"Is that seriously your question?"

"It is."

Clarke began to grin.

"Well, M. Poirot, I didn't actually go to Ascot, but from what I could see of them driving in cars, women's hats for Ascot were an even bigger joke than the hats they wear ordinarily."

"Fantastic?"

"Quite fantastic."

Poirot smiled and turned to Donald Fraser.

— Это шутка?

— Нет, конечно.

— Вас это действительно интересует?

— Да.

Сислей заулыбался:

— Ну, мосье Пуаро, в Аскоте я не был, но видел дам, которые туда ехали, — их шляпки еще комичнее, чем те, что они обычно носят.

— Экстравагантные шляпки?

— В высшей степени.

Пуаро улыбнулся и повернулся к Дональду Фрейзеру:

"When did you take your holiday this year, Monsieur?"

It was Fraser's turn to stare.

"My holiday? The first two weeks in August."

His face quivered suddenly. I guessed that the question had brought the loss of the girl he loved back to him.

Poirot, however, did not seem to pay much attention to the reply. He turned to Thora Grey and I heard the slight difference in his voice. It had tightened up. His question came sharp and clear.

"Mademoiselle, in the event of Lady Clarke's death, would you have married Sir Carmichael if he had asked you?"

The girl sprang up.

— Когда у вас был отпуск в этом году, мосье?

Теперь удивился Фрейзер:

— Отпуск? В начале августа.

Внезапно лицо его исказилось. Я понял, что этот вопрос напомнил ему о гибели любимой.

Пуаро, однако, не обратил особого внимания на ответ. Он обернулся к Торе Грей, и в голосе его я услышал другие нотки. Вопрос прозвучал напряженно, резко и ясно:

— Мадемуазель, в случае смерти леди Спелей вы бы вышли замуж за сэра Сирила, если бы он вам сделал предложение?

Девушка вскочила.

"How dare you ask me such a question. It's - it's insulting!"

"Perhaps. But you have sworn to speak the truth. Eh bien - Yes or no?"

"Sir Carmichael was wonderfully kind to me. He treated me almost like a daughter. And that's how I felt to him - just affectionate and grateful."

"Pardon me, but that is not answering yes or no, mademoiselle."

She hesitated.

— Как смеете вы задавать подобные вопросы?! Это.., это оскорбительно!

— Допускаю, что так. Но вы поклялись говорить правду. Eh bien, да или нет?

— Сэр Сирил был ко мне очень добр. Он обращался со мною почти как с дочерью. И я относилась к нему.., с любовью и благодарностью.

— Простите, но вы, мадемуазель, не сказали — да или нет.

Тора заколебалась.

"The answer, of course, is no!"

He made no comment.

"Thank you, mademoiselle."

He turned to Megan Barnard. The girl's face was very pale. She was breathing hard as though braced up for an ordeal.

Poirot's voice came out like the crack of a whip lash.

"Mademoiselle, what do you hope will be the result of my investigations? Do you want me to find out the truth - or not?"

— Конечно нет! — произнесла она. Пуаро не стал долго распространяться.

— Спасибо, мадемуазель.

Он повернулся к Меган Барнард. Девушка была бледна. Она тяжело дышала, словно готовясь вынести любую пытку.

Вопрос Пуаро прозвучал как свист кнута:

— Мадемуазель, чего вы ждете от моего расследования? Хотите вы, чтобы я установил истину, или нет?

Her head went back proudly. I was fairly sure of her answer. Megan, I knew, had a fanatical passion for truth.

Her answer came clearly - and it stupefied me.

"No!"

We all jumped. Poirot leaned forward, studying her face.

"Mademoiselle Megan," he said, "you may not want the truth but - ma foi - you can speak it!"

He turned towards the door, then, recollecting, went to Mary Drower.

"Tell me, mon enfant, have you a young man?"

Меган гордо откинула голову. Я не сомневался в ее ответе — Меган, как я хорошо знал, всей душой была предана правде.

Ее ответ прозвучал ясно и поверг меня в недоумение:

— Нет, не хочу!

Мы все подпрыгнули от удивления. Пуаро подался вперед, вглядываясь в ее лицо.

— Мадемуазель Меган, — сказал он, — может быть, правда вам и не нужна, но говорить правду, lа foi

, вы умеете!

Он направился к дверям, но, спохватившись, подошел к Мэри Дроуер:

— Скажите мне, дитя мое, у вас есть молодой человек?

Mary, who had been looking apprehensive, looked startled and blushed.

"Oh, Mr. Poirot, I - I - well, I'm not sure."

He smiled.

"Alors c'est bien, mon enfant."

He looked round for me.

"Come, Hastings, we must start for Eastbourne."

Мэри, которая все время была настороже, вздрогнула и покраснела.

— Ах, мистер Пуаро, я.., я сама не знаю.

Пуаро улыбнулся:

— Ну, хорошо, дитя мое!

Он взглянул на меня:

— Пойдемте, Гастингс, нам пора в Истборн.

The car was waiting and soon we were driving along the coast road that leads through Pevensey to Eastbourne.

"Is it any use asking you anything, Poirot?"

"Not at this moment. Draw your own conclusions as to what I am doing."

I relapsed into silence.

Poirot, who seemed pleased with himself, hummed a little tune. As we passed through Pevensey he suggested that we stop and have a look over the castle.

As we were returning towards the car, we paused a moment to watch a ring of children - Brownies, I guessed, by their getup - who were singing a ditty in shrill, untuneful voices...

Нас ожидала машина, и вскоре мы уже ехали по приморской дороге, ведущей из Певенси в Истборн.

— Можно ли задать вам вопрос, Пуаро?

— Не сейчас. Пока что сами делайте выводы о том, чем я занят.

Я погрузился в молчание.

Пуаро, вполне довольный собой, напевал какую-то песенку. Когда мы подъехали к Певенси, он предложил мне сделать остановку и осмотреть замок.

Возвращаясь к машине, мы на минуту задержались, чтобы поглядеть на детишек, водивших хоровод и изображавших из себя гномов. Пронзительно и не в лад они распевали песенку.

"What is it that they say, Hastings? I cannot catch the words."

I listened - till I caught one refrain.

"- And catch a fox

And put him in a box

And never let him go."

"And catch a fox and put him in a box and never let him go!" repeated Poirot.

— Что они поют, Гастингс? Я не могу разобрать.

Я прислушался и повторил Пуаро припев:

Поймаем лисицу,

Посадим в темницу,

Не пустим на волю ее!

— Поймаем лисицу, посадим в темницу, не пустим на волю ее… — пробормотал Пуаро.

His face had gone suddenly grave and stern.

"It is very terrible that, Hastings." He was silent a minute. "You hunt the fox here?"

"I don't. I've never been able to afford to hunt. And I don't think there's much hunting in this part of the world."

"I meant in England generally. A strange sport. The waiting at the covert side - then they sound the tally-ho, do they not? - and the run begins - across the country - over the hedges and ditches - and the fox he runs - and sometimes he doubles back - but the dogs -"

Внезапно лицо его стало серьезным и суровым.

— Это ведь ужасно, Гастингс, — сказал он и помолчал. — У вас здесь охотятся на лис?

— Я не охочусь. Мне это всегда было не по карману. А в этих местах вряд ли много охотятся.

— Я имел в виду Англию вообще. Странный вид спорта. Ожидание в засаде.., потом раздается “ату”, верно?.. И травля начинается.., по буеракам, через изгороди, а лисица убегает.., петляет.., но собаки…

"Hounds!"

"- hounds are on his trail, and at last they catch him and he dies - quickly and horribly."

"I suppose it does sound cruel, but really -"

"The fox enjoys it? Do not say les bкtises, my friend. Tout de mкme - it is better that - the quick, cruel death - than what those children were singing...

"To be shut away - in a box - for ever... No, it is not good, that."

He shook his head. Then he said, with a change of tone:

— Гончие!

— …но гончие уже взяли след, и вот они нагоняют лису, и она умирает.., умирает скорой и ужасной смертью.

— Конечно, звучит это жестоко, но на самом деле…

— Лисе это нравится? Не говорите les betises

, мой друг. Но tout de meme…

скорая и жестокая смерть лучше той, о которой пели дети… Попасть в темницу.., навеки… Нет, такая смерть не по мне.

Он покачал головой, потом, уже другим тоном, сказал:

"Tomorrow, I am to visit the man Cust," and he added to the chauffeur: "Back to London."

"Aren't you going to Eastbourne?" I cried.

"What need? I know - quite enough for my purpose."

Chapter 33

ALEXANDER BONAPARTE CUST

I was not present at the interview that took place between Poirot and that strange man - Alexander Bonaparte Cust. Owing to his association with the police and the peculiar circumstances of the case, Poirot had no difficulty in obtaining a Home Office order - but that order did not extend to me, and in any case it was essential, from Poirot's point of view, that that interview should be absolutely private - the two men face to face.

— Завтра я должен встретиться с этим Систем, — и, обращаясь к шоферу, произнес: — Возвращаемся в Лондон.

— Разве мы не едем в Истборн? — воскликнул я.

— Зачем? Мне известно все — все, что необходимо.

Глава 33

Элекзандер Бонапарт Сист

Я не присутствовал при разговоре Пуаро с этим странным человеком — Элекзандером Бонапартом Систом. Благодаря своим связям с полицией и особенностям ситуации Пуаро без труда получил разрешение Министерства внутренних дел на свидание, но это разрешение не распространялось на меня; в любом случае, с точки зрения Пуаро, было важно, чтобы разговор происходил наедине и в обстановке полного доверия.

He has given me, however, such a detailed account of what passed between them that I set it down with as much confidence on paper as though I had actually been present.

Mr. Cust seemed to have shrunk. His stoop was more apparent. His fingers plucked vaguely at his coat.

For some time, I gather, Poirot did not speak.

He sat and looked at the man opposite him.

Однако мой друг дал мне столь подробный отчет о состоявшейся беседе, что я записал ее, как будто сам при этом присутствовал.

Мистер Сист, казалось, усох. Он еще сильнее сутулился. Пальцами он нервно перебирал складки пальто.

Некоторое время Пуаро, насколько я понимаю, молчал.

Он сидел и смотрел на этого человека.

The atmosphere became restful - soothing - full of infinite leisure.

It must have been a dramatic moment - this meeting of the two adversaries in the long drama. In Poirot's place I should have felt the dramatic thrill.

Poirot, however, is nothing if not matter-of-fact. He was absorbed in producing a certain effect upon the man opposite him.

At last he said gently:

"Do you know who I am?"

The other shook his head.

Атмосфера стала спокойной, безмятежной, мирной.

То был, должно быть, момент, полный напряжения, — встреча двух соперников, героев затянувшейся драмы. На месте Пуаро я бы ощутил весь накал происходящего.

Пуаро, однако, человек деловой. Он стремился определенным образом воздействовать на мистера Систа.

Помолчав, он ласково спросил:

— Вы знаете, кто я такой?

Сист покачал головой:

"No - no - I can't say I do. Unless you are Mr. Lucas's - what do they call it? - junior. Or perhaps you come from Mr. Maynard?"

(Maynard & Cole were the defending solicitors.)

His tone was polite but not very interested. He seemed absorbed in some inner abstraction.

"I am Hercule Poirot..."

Poirot said the words very gently... and watched for the effect.

Mr. Cust raised his head a little.

"Oh, yes?"

— Нет.., не знаю. Может, вы.., как это называется.., помощник мистера Лукаса? Или вы от мистера Мейнарда?

Его делом занималась адвокатская контора Мейнарда и Коула.

Сист был вежлив, но безразличен. Казалось, он погружен в размышления.

— Я Эркюль Пуаро.

Пуаро произнес эти слова еле слышно и ждал, какова будет реакция.

Мистер Сист поднял на него глаза.

— Вот как?

He said it as naturally as Inspector Crome might have said it - but without the superciliousness.

Then, a minute later, he repeated his remark.

"Oh, yes?" he said, and this time his tone was different - it held an awakened interest. He raised his head and looked at Poirot.

Hercule Poirot met his gaze and nodded his own head gently once or twice.

"Yes," he said. "I am the man to whom you wrote the letters."

Он произнес эти слова тем же естественным тоном, что и Кроум, но без надменности инспектора. Помолчав, он повторил:

— Вот как? — на этот раз с другой, заинтересованной интонацией. Сист поднял голову и посмотрел на Пуаро.

Эркюль Пуаро встретил его взгляд и тихонько кивнул раз-другой.

— Да, — сказал он, — я тот, кому вы писали письма.

At once the contact was broken. Mr. Cust dropped his eyes and spoke irritably and fretfully.

"I never wrote to you. Those letters weren't written by me. I've said so again and again."

"I know," said Poirot. "But if you did not write them, who did?"

"An enemy. I must have an enemy. They are all against me. The police - every one - all against me. It's a gigantic conspiracy."

Poirot did not reply.

Mr. Cust said:

Связь сразу оборвалась. Мистер Сист опустил глаза и раздраженно произнес:

— Я вам не писал. Эти письма писал не я. Я ведь уже много раз повторял.

— Знаю, — ответил Пуаро. — Но кто же тогда писал их, если не вы?

— Мой враг. Видимо, у меня есть враги. Все против меня сговорились. Полиция.., все-все против меня. Это заговор. Пуаро не ответил.

Мистер Сист продолжал:

"Every one's hand has been against me - always."

"Even when you were a child?"

Mr. Cust seemed to consider.

"No - no - not exactly then. My mother was very fond of me. But she was ambitious - terribly ambitious. That's why she gave me those ridiculous names. She had some absurd idea that I'd cut a figure in the world. She was always urging me to assert myself - talking about will power... saying any one could be master of his fate... she said I could do anything!"

He was silent for a minute.

— Все были против меня.., всю жизнь.

— Даже в детстве?

Мистер Сист задумался.

— Нет.., в детстве было иначе. Матушка очень любила меня. Но она была честолюбива.., ужасно честолюбива. Поэтому она и дала мне эти нелепые имена. У нее была абсурдная идея, что я стану знаменитым. Она все время требовала, чтобы я самоутверждался.., все говорила о силе воли.., о том, что каждый хозяин своей судьбы.., говорила, что я на многое способен!

Сист помолчал.

"She was quite wrong, of course. I realized that myself quite soon. I wasn't the sort of person to get on in life. I was always doing foolish things - making myself look ridiculous. And I was timid - afraid of people. I had a bad time at school - the boys found out my Christian names - they used to tease me about them. I did very badly at school - in games and work and everything."

He shook his head.

"Just as well poor mother died. She'd have been disappointed... Even when I was at the Commercial College I was stupid - it took me longer to learn typing and shorthand than any one else. And yet I didn't feel stupid - if you know what I mean."

He cast a sudden appealing look at the other man.

— Конечно, она ошибалась. Я понял это сам очень рано. Мне не суждено было пробиться. Всегда я делал глупости — надо мной смеялись. А я робел, боялся людей. В школе мне пришлось плохо.., когда мальчишки узнали, как меня зовут, они принялись дразнить меня… Учился я плохо, со спортом у меня не ладилось… Он покачал головой.

— Потом матушка умерла. Она бы огорчилась, если бы узнала… Даже в коммерческом училище дела у меня не пошли на лад — и машинописи, и стенографии мне пришлось учиться дольше других. Но дураком я себя не считал, понимаете?

Внезапно Сист с мольбой посмотрел на Пуаро.

"I know what you mean," said Poirot. "Go on."

"It was just the feeling that everybody else thought me stupid. Very paralyzing. It was the same thing later in the office."

"And later still in the war?" prompted Poirot.

Mr. Cust's face lightened up suddenly.

"You know," he said, "I enjoyed the war. What I had of it, that was. I felt, for the first time, a man like anybody else. We were all in the same box. I was as good as any one else."

His smile faded.

— Понимаю, — ответил Пуаро. — Продолжайте.

— Я только чувствовал, что другие считают меня дураком. А это меня лишало сил. То же было и позже, в конторе.

— А еще позже, на войне? — поинтересовался Пуаро.

Неожиданно лицо мистера Систа осветилось.

— Знаете, — признался он, — на войне было хорошо. По крайней мере, мне. Впервые в жизни я чувствовал себя таким, как все. Мы все попали в переплет. И я был не хуже других.

Улыбка на его лице померкла.

"And then I got that wound on the head. Very slight. But they found out I had fits... I'd always known, of course, that there were times when I hadn't been quite sure what I was doing. Lapses, you know. And of course, once or twice I'd fallen down. But I don't really think they ought to have discharged me for that. No, I don't think it was right."

"And afterwards?" asked Poirot.

"I got a place as a clerk. Of course there was good money to be got just then. And I didn't do so badly after the war. Of course, a smaller salary... And - I didn't seem to get on. I was always being passed over for promotion. I wasn't going ahead enough. It grew very difficult - really very difficult... Especially when the slump came. To tell you the truth, I'd got hardly enough to keep body and soul together (and you've got to look presentable as a clerk) when I got the offer of this stocking job. A salary and commission!"

— А потом я получил ранение в голову. Легкое ранение. Но выяснилось, что у меня припадки… Я, конечно, и раньше знал, что по временам сам себе не могу дать отчета, что делаю. Страдал провалами памяти. Ну, и раз-другой упал. Но, по-моему, не стоило из-за этого увольнять меня из армии. Несправедливо это.

— Ну а потом? — спросил Пуаро.

— Я поступил на место клерка. Во время войны можно было недурно заработать. Да и потом дела шли неплохо. Конечно, жалованье стало поменьше… Да и по службе я не продвигался. Меня всегда обходили. Пробивной силы не хватало. Стало трудно, по-настоящему трудно… Особенно когда начался кризис. Сказать по правде, еле на прожитье хватало, а ведь у клерка должен быть приличный вид — и тут подоспело это предложение насчет чулок. Жалованье плюс комиссионные!

Poirot said gently:

"But you are aware, are you not, that the firm who you say employed you deny the fact?"

Mr. Cust got excited again.

"That's because they're in the conspiracy - they must be in the conspiracy."

He went on:

Пуаро негромко спросил:

— Но ведь вы знаете, что фирма, которая якобы вас наняла, это отрицает?

Мистер Сист снова разволновался.

— Это потому, что они тоже в заговоре.., в заговоре против меня. — Он продолжал:

"I've got written evidence - written evidence. I've got their letters to me, giving me instructions as to what places to go and a list of people to call on."

"Not written evidence exactly - typewritten evidence."

"It's the same thing. Naturally a big firm of wholesale manufacturers typewrite their letters."

"Don't you know, Mr. Cust, that a typewriter can be identified? All those letters were typed by one particular machine."

"What of it?"

"And that machine was your own - the one found in your room."

"It was sent me by the firm at the beginning of my job."

 — У меня есть доказательства.., письменные доказательства… У меня сохранились письма из фирмы с указаниями, куда поехать и каких людей посетить.

— Но эти письма напечатаны на машинке…

— Какая разница! Естественно, что большая оптовая фирма рассылает машинописные письма.

— Неужели вы не знаете, мистер Сист, что можно установить, на какой машинке напечатано письмо?

Все эти письма напечатаны на одной и той же машинке.

— Ну и что?

— На вашей собственной машинке — ее нашли у вас в комнате.

— Мне прислали эту машинку из фирмы, когда я начал работать.

"Yes, but these letters were received afterwards. So it looks, does it not, as though you typed them yourself and posted them to yourself?"

"No, no! It's all part of the plot against me!"

He added suddenly:

"Besides, their letters would be written on the same kind of machine."

"The same kind, but not the same actual machine."

Mr. Cust repeated obstinately:

"It's a plot!"

— Да, но эти письма были получены после этого. Тем самым получается, что это вы их напечатали и отправили сами себе.

— Нет-нет! Все это — часть заговора против меня!

Неожиданно Сист добавил:

— Кроме того, естественно, что их письма напечатаны на машинке той же марки.

— Той же марки — да, но не на той же машинке!

Мистер Сист упрямо повторил:

— Это заговор.

"And the A.B.C.'s that were found in the cupboard?"

"I know nothing about them. I thought they were all stockings."

"Why did you tick off the name of Mrs. Ascher in that first list of people in Andover?"

"Because I decided to start with her. One must begin somewhere."

"Yes, that is true. One must begin somewhere."

— А как объяснить справочники “Эй-би-си” у вас в шкафу?

— Я ничего о них не знаю. Я думал, там одни чулки.

— Почему вы пометили птичкой фамилию миссис Эшер в списке жителей Эндовера?

— Потому что я решил начать с нее. Надо же откуда-то начать.

— Да, вы правы. Откуда-то надо начать.

"I don't mean that!" said Mr. Cust. "I don't mean what you mean!"

"But you know what I meant?"

Mr. Cust said nothing. He was trembling.

"I didn't do it!" he said. "I'm perfectly innocent! It's all a mistake. Why, look at that second crime - that Bexhill one. I was playing dominoes at Eastbourne. You've got to admit that!"

His voice was triumphant.

— Я вовсе не это имел в виду! — воскликнул Сист. — Я не имел в виду того, что вы.

— Откуда вы знаете, что я имею в виду?

Мистер Сист не ответил. Его бил озноб.

— Я этого не делал! — воскликнул он. — Я не виноват! Все это ошибка. Возьмите второе преступление — убийство в Бексхилле. Я в это время играл в домино в Истборне. Не будете же вы с этим спорить!

В его голосе звучало торжество.

"Yes," said Poirot. His voice was meditative - silky. "But it's so easy, isn't it, to make a mistake of one day? And if you're an obstinate, positive man, like Mr. Strange, you'll never consider the possibility of having been mistaken. What you've said you'll stick to. He's that kind of man. And the hotel register - it's very easy to put down the wrong date when you're signing it - probably no one will notice it at the time."

"I was playing dominoes that evening!"

"You play dominoes very well, I believe."

Mr. Cust was a little flurried by this.

"I - I - well, I believe I do."

"It is a very absorbing game, is it not, with a lot of skill in it?"

— Да, — ответил Пуаро задумчиво и мягко, — но разве трудно ошибиться на один день? И если вы тверды и упрямы, как мистер Стрейндж, вы и не подумаете о том, что могли ошибиться. Вы будете держаться за собственные слова… Стрейндж как раз такой человек. А что касается гостиничной регистрационной книги, то ничего не стоит, ставя в ней свою подпись, указать неверную дату, — этого, скорее всего, никто не заметит.

— В тот вечер я играл в домино!

— Говорят, вы прекрасно играете в эту игру.

Мистер Сист слегка смутился.

— Я? Да.., я неплохо играю.

— Это ведь очень увлекательная игра, требующая большого искусства?

"Oh, there's a lot of play in it - a lot of play! We used to play a lot in the city, in the lunch hour. You'd be surprised the way total strangers come together over a game of dominoes."

He chuckled.

"I remember one man - I've never forgotten him because of something he told me - we just got talking over a cup of coffee, and we started dominoes. Well, I felt after twenty minutes that I'd known that man all his life."

— О да, для домино нужна хорошая голова, хорошая голова! В Сити мы часто играли во время обеденного перерыва. Вы не поверите, как домино сближает совсем незнакомых людей.

Сист усмехнулся:

— Вспомнил я одного человека.., да и как его забыть — ведь он мне такое сказал… Разговорились мы с ним за кофе и сели играть в домино. Так вот, минут через двадцать мне уже казалось, что мы знакомы всю жизнь.

"What was it that he told you?" asked Poirot.

Mr. Cust's face clouded over.

"It gave me a turn - a nasty turn. Talking of your fate being written in your hand, he was. And he showed me his hand and the lines that showed he'd have two near escapes of being drowned - and he had had two near escapes. And then he looked at mine and he told me some amazing things. Said I was going to be one of the most celebrated men in England before I died. Said the whole country would be talking about me. But he said - he said -"

Mr. Cust broke down - faltered...

"Yes?"

— Что же он вам сказал? — поинтересовался Пуаро. Лицо мистера Систа помрачнело.

— Мне тогда стало жутко.., я испугался. Он мне говорил, что можно прочесть судьбу человека по руке. И показал мне свою ладонь и линии, которые предвещали, что он дважды будет тонуть, но избежит смерти — так в его жизни и вышло. А потом он посмотрел на мою ладонь и предсказал мне удивительные вещи. Я, мол, перед тем как умру, прославлюсь на всю Англию. Вся страна обо мне заговорит. А еще он сказал.., он сказал…

Голос мистера Систа дрогнул.

— Что же?

Poirot's gaze held a quiet magnetism. Mr. Cust looked at him, looked away, then back again like a fascinated rabbit.

"He said - he said - that it looked as though I might die a violent death - and he laughed and said: 'Almost looks as though you might die on the scaffold,' and then he laughed and said that was only his joke..."

He was silent suddenly. His eyes left Poirot's face - they ran from side to side...

"My head - I suffer very badly with my head... the headaches are something cruel sometimes. And then there are times when I don't know - when I don't know -"

He broke down.

В спокойном взгляде Пуаро было нечто магнетическое. Мистер Сист поглядел на него, отвернулся и снова посмотрел ему в глаза, как загипнотизированный кролик.

— Он сказал.., он сказал, что мне, похоже, предстоит умереть не своей смертью, и со смехом добавил:

“Выходит, вам не миновать смерти на эшафоте”. А потом захохотал и сказал: это-де все шутка…

Внезапно мистер Сист умолк. Он снова отвел бегающие глаза.

— Головные боли.., они истерзали меня.., иногда голова просто раскалывается. А бывает, что я не знаю.., не знаю…

Сист замолчал.

Poirot leant forward. He spoke very quietly but with great assurance.

"But you do know, don't you," he said, "that you committed the murders?"

Mr. Cust looked up. His glance was quite simple and direct. All resistance had left him. He looked strangely at peace.

"Yes," he said. "I know."

"But - I'm right, am I not? - you don't know why you did them?"

Mr. Cust shook his head.

"No," he said. "I don't."

Пуаро подался вперед. Он заговорил негромко, но с большой твердостью.

— Вы ведь знаете, — сказал он, — что это вы совершили убийства?

Мистер Сист поднял глаза. Взгляд его был бесхитростен и прям. Сопротивляться он больше не мог. Странно, но он как будто бы успокоился.

— Да, — кивнул мистер Сист, — знаю.

— Но вы ведь не знаете, зачем вы их совершили?

— Нет, — ответил он. — Зачем — не знаю.

Chapter 34

POIROT EXPLAINS

We were sitting in a state of tense attention to listen to Poirot's final explanation of the case.

"All along," he said, "I have been worried over the why of this case. Hastings said to me the other day that the case was ended. I replied to him that the case was the man. The mystery was not the mystery of the murders, but the mystery of A.B.C. Why did he find it necessary to commit these murders? Why did he select me as his adversary?

 

Глава 34

Пуаро дает объяснения

Мы сидели, напряженно вслушиваясь в объяснения Пуаро, завершавшие дело.

— Все это время, — признался Пуаро, — меня беспокоил ответ на вопрос: почему? Недавно Гастингс сказал мне, что дело закончено. Я ответил ему, что дело — это человек. Тайна заключена не в убийствах, а в самом убийце! Почему он счел необходимым совершить свои преступления? Почему он избрал в качестве противника меня?

"It is no answer to say that the man was mentally unhinged. To say a man does mad things because he is mad is merely unintelligent and stupid. A madman is as logical and reasoned in his action as a sane man - given his peculiar biased point of view. For example, if a man insists on going out and squatting about in nothing but a loin cloth his conduct seems eccentric in the extreme. But once you know that the man himself is firmly convinced that he is Mahatma Gandhi, then his conduct becomes perfectly reasonable and logical.

"What was necessary in this case was to imagine a mind so constituted that it was logical and reasonable to commit four or more murders and to announce them beforehand by letters written to Hercule Poirot.

"My friend, Hastings, will tell you that from the moment I received the first letter I was upset and disturbed. It seemed to me at once that there was something very wrong about the letter."

"You were quite right," said Franklin Clarke dryly.

"Yes. But there, at the very start, I made a grave error. I permitted my feeling - my very strong feeling about the letter to remain a mere impression. I treated it as though it had been an intuition. In a well-balanced, reasoning mind them is no such thing as an intuition - an inspired guess! You can guess, of course - and a guess is either right or wrong. If it is right you call it an intuition. If it is wrong you usual do not speak of it again. But what is often called an intuition is really an impression based on logical deduction or experience. When an expert feels that there is something wrong about a picture or a piece of furniture, or the signature on a cheque he is really basing that feeling on a host of small signs and details. He has no need to go into them minutely - his experience obviates that - the net result is the definite impression that something is wrong. But it is not a guess, it is an impression based on experience.

Мой друг Гастингс подтвердит вам, что с момента получения первого письма я был обеспокоен и удручен. Мне сразу показалось, что с этим письмом не все обстоит гладко.

— И вы были совершенно правы, — суховато произнес Франклин Сислей.

— Да. Но с самого начала я допустил грубую ошибку. Я не позволил этому ощущению, очень сильному ощущению, перерасти в нечто большее. Я обошелся с ним так, словно это проявление интуиции. В уравновешенной, мыслящей голове нет места интуиции, то есть озарению! Вы, конечно, вправе гадать, и догадка окажется либо верной, либо ошибочной. Если она верна, вы назовете ее интуицией. Если она ошибочна, вы, скорее всего, выбросите ее из головы. Однако то, что нередко именуют интуицией, есть не что иное, как впечатление, основанное на логической дедукции или опыте.

Когда специалисту кажется, что картина, предмет искусства или подпись на чеке — фальшивка, то, в сущности, это впечатление зиждется на массе неприметных признаков и деталей. Специалисту нет нужды во все это вникать: за него это делает опыт, а в результате у него создается твердое убеждение в том, что дело нечисто. Но это не догадка — это впечатление, основанное на опыте.

"Eh bien, I admit that I did not regard that first letter in the way I should. It just made me extremely uneasy. The police regarded it as a hoax. I myself took it seriously. I was convinced that a murder would take place in Andover as stated. As you know, a murder did take place.

"There was no means at that point, as I well realized, of knowing who the person was who had done the deed. The only course open to me was to try and understand just what kind of a person had done it.

"I had certain indications. The letter - the manner of the crime - the person murdered. What I had to discover was: the motive of the crime, the motive of the letter."

"Publicity," suggested Clarke.

Eh bien, должен признать, что не отнесся к первому письму надлежащим образом, хотя и был в высшей степени встревожен. Полиция усматривала в письме розыгрыш. Я подошел к нему серьезно. Я не сомневался, что в Эндовере, как и было обещано, свершится убийство. Как вы знаете, так оно и вышло. Мне было ясно, что в тот момент никакими средствами нельзя было установить личность преступника. Единственный возможный для меня путь заключался в том, чтобы представить себе, какого типа личность могла на это пойти. Кое-какими данными я располагал. Письмо.., техника преступления.., личность убитой… Мне оставалось определить мотивы, вызвавшие преступления и появление письма.

— Жажда славы? — предположил Сислей.

"Surely an inferiority complex covers that," added Thora Gray.

"That was, of course, the obvious line to take. But why me? Why Hercule Poirot? Greater publicity could be ensured by sending the letters to Scotland Yard. More again by sending them to a newspaper. A newspaper might not print the first letter, but by the time the second crime took place, A.B.C. could have been assured of all the publicity the press could give. Why, then, Hercule Poirot? Was it for some personal reason? There was, discernible in the letter, a slight anti-foreign bias - but not enough to explain the matter to my satisfaction.

"Then the second letter arrived - and was followed by the murder of Betty Barnard at Bexhill. It became clear now (what I had already suspected) that the murders were to proceed in an alphabetical plan, but that fact, which seemed final to most people, left the main question unaltered to my mind. Why did A.B.C. need to commit these murders?"

— Все объясняется комплексом неполноценности, — сказала Тора Грей.

— Это, конечно, лежит на поверхности. Но при чем тут я? Почему Эркюль Пуаро? Куда большей славы можно добиться, посылая письма в Скотленд-Ярд. Еще пуще можно прославиться, послав их в газету. Возможно, газета не опубликовала бы первого письма, но после второго убийства Эй-би-си мог бы быть спокоен, что пресса прокричит о нем на всю страну. Зачем же ему Эркюль Пуаро? По какой-то личной причине? В письме подспудно звучала неприязнь к иностранцам, но не с такой силой, чтобы служить удовлетворительным объяснением. Затем пришло второе письмо, за которым последовало убийство Бетти Барнард в Бекс-хилле. Теперь стало несомненным то, что я подозревал и раньше: убийства будут продолжаться в алфавитном порядке. Однако этот факт, который решил проблему в глазах других, с моей точки зрения, по-прежнему оставлял основной вопрос без ответа. Зачем Эй-би-си понадобились эти убийства?

Megan Barnard stirred in her chair.

"Isn't them such a thing as - as a blood lust?" she said.

Poirot turned to her.

"You are quite right, mademoiselle. There is such a thing. The lust to kill. But that did not quite fit the facts of the case. A homicidal maniac who desires to kill usually desires to kill as many victims as possible. It is a recurring craving. The great idea of such a killer is to hide his tracks - not to advertise them. When we consider the four victims selected - or at any rate three of them (for I know very little of Mr. Downes or Mr. Earlsfield), we realize that if he had chosen, the murderer could have done away with them without incurring any suspicion. Franz Ascher, Donald Fraser or Megan Barnard, possibly Mr. Clarke - those are the people the police would have suspected even if they had been unable to get direct proof. An unknown homicidal murderer would not have been thought of! Why, then, did the murderer feel it necessary to call attention to himself? Was it the necessity of leaving on each body a copy of an A.B.C. railway guide? Was that the compulsion? Was there some complex connected with the railway guide?

Меган Барнард беспокойно задвигалась.

— Разве вы отрицаете такую вещь, как жажда крови? — спросила она.

Пуаро повернулся к ней:

— Вы правы, мадемуазель, и я этого не отрицаю. Жажда убийства существует. Но она не совсем согласуется с фактами дела. Обычно маньяк-убийца, одержимый стремлением убивать, хочет убивать непрерывно. Это желание возникает у него снова и снова. Такой убийца занят тем, как замести следы, а не тем, как раскрыть их. Если мы рассмотрим выбранные преступником жертвы, то, по крайней мере, в трех случаях из четырех (поскольку я почти ничего не знаю о мистере Даунсе и мистере Иствуде) мы увидим, что — пожелай того преступник — он мог бы совершить убийства, не вызвав ни малейшего подозрения. Франц Эшер, Дональд Фрейзер или Меган Барнард, а возможно, и мистер Сислей — вот люди, которых бы держала под подозрением полиция, даже если бы она не располагала прямыми уликами. Полиция и не подумала бы о неведомом маньяке! Почему же тогда убийце понадобилось привлечь к себе внимание? Для чего он оставлял рядом с каждым трупом справочник “Эй-би-си”? В этом и заключалась мания? У преступника был комплекс, связанный с железнодорожным справочником?

"I found it quite inconceivable at this point to enter into the mind of the murderer. Surely it could not be magnanimity? A horror of responsibility for the crime being fastened on an innocent person?

"Although I could not answer the main question, certain things I did feel I was learning about the murderer."

"Such as?" asked Fraser.

"To begin with - that he had a tabular mind. His crimes were listed by alphabetical progression - that was obviously important to him. On the other hand, he had no particular taste in victims - Mrs. Ascher, Betty Barnard, Sir Carmichael Clarke, they all differed widely from each other. There was no sex complex - no particular age complex, and that seemed to me to be a very curious fact. If a man kills indiscriminately it is usually because he removes any one who stands in his way or annoys him. But the alphabetical progression showed that such was not the case here. The other type of killer usually selects a particular type of victim - nearly always of the opposite sex.

В тот момент я никак не мог постичь ход мыслей преступника.

Может быть, ему свойственна душевная широта? И он опасается, что ответственность за убийства будет возложена на невинных людей? Однако, не умея дать ответ на главный вопрос, я все же кое-что узнал об убийце.

— Что именно? — спросил Фрейзер.

— Прежде всего то, что он имеет склонность к всевозможным реестрам. Его преступления упорядочены по алфавиту, и, очевидно, ему это не безразлично. С другой стороны, жертвы его подобраны без разбора — миссис Эшер, Бетти Барнард, сэр Сирил Сислей не имеют друг с другом ничего общего. Меня поразило и то, что он не придает значения полу и возрасту. Весьма примечательно! Если преступник убивает всех подряд, то, как правило, потому, что он устраняет со своего пути всякого, кто ему мешает или его раздражает. Но алфавитный порядок доказывает, что в данном случае это не так! Убийца другого типа обычно выбирает и жертву определенного типа — почти всегда жертву противоположного пола.

There was something haphazard about the procedure of A.B.C. that seemed to me to be at war with the alphabetical selection.

"The slight inferences I permitted myself to make. The choice of the A.B.C. suggested to me what I may call a railway-minded man. This is more common in men than women. Small boys love trains better than small girls do. It might be the sign, too, of an in some ways undeveloped mind. The 'boy' motif still predominated.

"The death of Betty Barnard and the manner of it gave me certain other indications. The manner of her death was particularly suggestive. (Forgive me, Mr. Fraser.) To begin with, she was strangled with her own belt - therefore she must almost certainly have been killed by some one with whom she was on friendly or affectionate terms. When I learnt something of her character a picture grew up in my mind.

"Betty Barnard was a flirt. She liked attention from a personal male. Therefore A.B.C., to persuade her to come out with him, must have had a certain amount of attraction - of le sex appeal! He must be able, as you English say, to 'get off.' He must be capable of the click! I visualize the scene on the beach thus: the man admires her belt. She takes it off, he passes it playfully round her neck - says, perhaps, 'I shall strangle you.' It is all very playful. She giggles - and he pulls -"

Donald Fraser sprang up. He was livid.

"M. Poirot - for God's sake."

Poirot made a gesture.

"It is finished. I say no more. It is over. We pass to the next murder, that of Sir Carmichael Clarke. Here the murderer goes back to his first method - the blow on the head. The same alphabetical complex - but one fact worries me a little. To be consistent the murderer should have chosen his towns in some definite sequence.

Бетти Барнард была кокеткой. Ей нравилось внимание со стороны импозантных мужчин. Значит, преступник должен был обладать некоторой привлекательностью, чтобы Бетти приняла его приглашение! Он должен был обладать шармом, должен был уметь пленять! Сцена на пляже видится мне так: убийца восхищается поясом Бетти, она снимает пояс, преступник, как бы в шутку, набрасывает его ей на шею, приговаривая: “Ну, сейчас я тебя задушу”. Они веселятся, она смеется, а он затягивает пояс…

Дональд Фрейзер вскочил со своего места. Лицо его стало белым.

— Мосье Пуаро, умоляю вас!

Пуаро остановил его:

— Кончено. Больше я говорить об этом не стану. Это уже позади. Перейдем к следующему преступлению — к убийству сэра Сирила Сислея. На этот раз убийца возвращается к своей старой технике — он убивает ударом по голове. Алфавитный принцип продолжает действовать, но загвоздка в другом — если бы убийца был последователен, он выбирал бы города в определенном порядке.

"If Andover is the 155th name under A, then the B crime should be the 155th also - or it should be the 156th and the C the 157th. Here again the towns seemed to be chosen in rather too haphazard a fashion."

"Isn't that because you're rather biased on that subject, Poirot?" I suggested. "You yourself are normally methodical and orderly. It's almost a disease with you."

"No, it is not a disease! Quelle idee! But I admit that I may be over-stressing that point. Passons!

Если Эндовер — сто пятьдесят пятый населенный пункт на букву “эй”, то убийство на букву “би” тоже должно произойти в сто пятьдесят пятом городе или в сто пятьдесят шестом, и тогда преступление на “си” произойдет в сто пятьдесят седьмом. Между тем города выбраны совершенно произвольно.

— Не слишком ли предвзято вы подходите к этому, Пуаро? — заметил я. — Вы ведь сами методичны и пунктуальны. У вас это доходит почти до болезни.

— Какая же это болезнь?! Quelle idee!

Впрочем, я, может быть, придаю этому преувеличенное значение. Passons!

"The Churston crime gave me very little extra help. We were unlucky over it, since the letter announcing it went astray, hence no preparations could be made.

"But by the time the D crime was announced, a very formidable system of defence had been evolved. It must have been obvious that A.B.C. could not much longer hope to get away with his crimes.

"Moreover, it was at this point that the clue of the stockings came into my hands. It was perfectly clear that the presence of an individual selling stockings on and near the scene of each crime could not be a incidence. Hence the stocking-seller must be the murderer. I may say that his description, as given me by Miss Grey, did not quite correspond with my own picture of the man who strangled Betty Barnard

"I will pass over the next stages quickly. A fourth murder was committed - the murder of a man named George Earlsfield - it was supposed in mistake for a man named Downes, who was something of the same build and who was sitting near him in the cinema.

"And now at last comes the turn of the tide. Events play against A.B.C. instead of into his hands. He is marked down - hunted - and at last arrested.

"The case, as Hastings says, is ended!

"True enough as far as the public is concerned. The man is in prison and will eventually, no doubt, go to Broadmoor. There will be no more murders. Exit! Finis! R.I.P.

"But not for me. I know nothing - nothing at all! Neither the why nor the wherefore.

"And there is one small vexing fact. The man Cust has an alibi for the night of the Bexhill crime."

"That's been worrying me all along," said Franklin Clarke.

"Yes. It worried me. For the alibi, it has the air of being genuine. But it cannot be genuine unless - and now we come to two very interesting speculations.

"Supposing, my friends, that while Cust committed three of the crimes - the A, C and D crimes - he did not commit the B crime."

Но не для меня! Я по-прежнему ничего не знаю. Не знаю, почему и зачем. Есть и еще одна досадная мелочь. У Систа алиби — в ночь убийства он не мог быть в Бексхилле.

— Мне это все время не дает покоя, — вставил Франклин Сислей.

— Да, мне тоже. Алиби кажется бесспорным. Но как оно может быть бесспорным, если… И тут мы подходим к двум интереснейшим рассуждениям. Предположим, друзья мои, что Сист совершил преступления “эй”, “си” и “ди”, но не совершил преступления “би”.

"M. Poirot. It isn't -"

Poirot silenced Megan Barnard with a look.

"Be quiet, mademoiselle. I am for the truth, I am! I have done with lies. Supposing, I say, that A.B.C. did not commit the second crime. It took place, remember, in the early hours of the 25th - the day he had arrived for the crime. Supposing some one had forestalled him? What in those circumstances would he do? Commit a second murder, or lie low and accept the first as a kind of macabre present?"

"M. Poirot!" said Megan. "That's a fantastic thought! All the crimes must have been committed by the same person!"

— Мосье Пуаро, это не…

Пуаро взглядом заставил Меган Барнард остановиться.

— Успокойтесь, мадемуазель! Мне нужна правда! С ложью покончено. Итак, предположим, что Эй-би-си не имеет отношения ко второму убийству. Напомню, что оно совершено в ночь на двадцать пятое, то есть тогда, когда и было назначено. Может быть, кто-то опередил преступника? Как бы он повел себя в таком случае? Совершил бы еще одно убийство или залег бы на дно, радуясь неожиданному чудовищному подарку?

— Мосье Пуаро! — воскликнула Меган. — Это чистая фантазия! Все преступления заведомо совершены одним человеком!

He took no notice of her and went steadily on:

"Such a hypothesis had the merit of explaining one fact - the discrepancy between the personality of Alexander Bonaparte Cust (who could never have made the click with any girl) and the personality of Betty Barnard's murderer. And it has been known, before now, that would-be murderers have taken advantage of the crimes committed by other people. Not all the crimes of Jack the Ripper were committed by Jack the Ripper, for instance. So far, so good.

"But then I came up against a definite difficulty.

"Up to the time of the Barnard murder, no facts about the A.B.C. murders had been made public. The Andover murder had created little interest. The incident of the open railway guide had not even been mentioned in the press. It therefore followed that whoever killed Betty Barnard must have had access to facts known only to certain persons - myself, the police, and certain relations and neighbours of Mrs. Ascher.

Не обращая на нее внимания, Пуаро размеренно продолжал:

— У этой гипотезы есть одно преимущество: она объясняет несоответствие Элекзандера Бонапарта Систа, неспособного заинтересовать ни одну девушку, и личностью того, кто удушил Бетти Барнард. И прежде были известны случаи, когда преступники извлекали для себя пользу из убийств, совершенных другими. К примеру, не все преступления Джека Потрошителя — дело его рук. Ну что ж, противоречий будто нет. Но тут я сталкиваюсь с несомненной трудностью. До убийства Бетти Барнард факты, связанные с преступлениями Эй-би-си, не были достоянием широкой публики. Эндоверское убийство интереса не вызвало. В газетах даже не упомянули раскрытого на прилавке железнодорожного справочника. Значит, тот, кто убил Бетти Барнард, имел доступ к сведениям, известным лишь ограниченному кругу лиц — мне, полиции, нескольким родственникам и соседям миссис Эшер.

 

"That line of research seemed to lead me up against a blank wall."

The faces that looked at him were blank too. Blank and puzzled.

Donald Fraser said thoughtfully:

"The police, after all, are human beings. And they're good-looking men -"

He stopped, looking at Poirot inquiringly.

Poirot shook his head gently.

"No - it is simpler than that. I told you that there was a second speculation.

Выходит, эта линия расследования завела меня в тупик.

На лицах присутствующих отразилось непонимание и удивление.

Дональд Фрейзер задумчиво произнес:

— В конце концов, полицейские тоже люди. И среди них попадаются импозантные мужчины…

Он замолк и вопрошающе взглянул на Пуаро. Пуаро только покачал головой.

— Нет, все обстоит куда проще. Я ведь сказал вам, что возможен и другой ход мысли.

"Supposing that Cust was not responsible for the killing of Betty Barnard? Supposing that some one else killed her. Could that some one else have been responsible for the other murders too?"

"But that doesn't make sense!" cried Clarke.

"Doesn't it? I did then what I ought to have done at first. I examined the letters I had received from a totally different point of view. I had felt from the beginning that there was something wrong with them - just as a picture expert knows a picture is wrong...

"I had assumed, without pausing to consider, that what was wrong with them was the fact that they were written by a madman.

Предположим, Сист не виновен в смерти Бетти Барнард. Предположим, ее убил кто-то другой. Может быть, другой повинен и в остальных убийствах?

— Но это бессмыслица! — воскликнул Сислей.

— Разве? Тогда я проделал то, что должен был сделать с самого начала. Я изучил полученные мною письма под совершенно иным углом. Я давно чувствовал, что с письмами что-то не клеится — в точности, как искусствовед чувствует, что картина — подделка… Особенно не вдумываясь, я сначала решил, что с письмами что-то неладно потому, что их писал сумасшедший.

"Now I examined them again - and this time I came to a totally different conclusion. What was wrong with them was the fact that they were written by a sane man!"

"What?" I cried.

"But yes - just that precisely! They were wrong as a picture is wrong - because they were a fake. They pretended to be the letters of a madman - of a homicidal lunatic, but in reality they were nothing of the kind."

"It doesn't make sense," Franklin Clarke repeated.

Изучив их заново, я пришел к совершенно иному выводу. Неладно в письмах то, что их писал совершенно здоровый человек.

— Как?! — изумился я.

— В этом-то все дело! Письма оказались подделкой! Они были написаны от лица сумасшедшего, маньяка, но сочинил их не маньяк.

— Это бессмыслица! — повторил Франклин Сислей.

"Mais si! One must reason - reflect. What would be the object of writing such letters? To focus attention on the writer, to call attention to the murders! En veritй, it did not seem to make sense at first sight. And then I saw light. It was to focus attention on several murders - on a group of murders... Is it not your great Shakespeare who has said, 'You cannot see the trees for the wood'?"

I did not correct Poirot's literary reminiscences. I was trying to see his point. A glimmer came to me. He went on:

— Mais si!

Надо только подумать, поразмыслить. Какова цель этих писем? Заострить внимание на авторе, вызвать интерес к убийствам! Право же, на первый взгляд это казалось бессмыслицей. Но потом я понял, в чем суть. Цель была в том, чтобы привлечь внимание к нескольким убийствам, к серии убийств… Недаром ваш великий поэт Шекспир сказал: “Вы из-за леса не видите деревьев”.

Я не стал исправлять ошибочную цитату Пуаро.

Я попытался понять, к чему ведет мой друг, и, кажется, что-то нащупал. Пуаро продолжал: